Драббл. Не сказать, чтобы ангст... размышлизм скорее всего.
Последняя ночьПоследняя ночь. Последние часы перед падением метеорита. Полная луна заполнила собой полнеба, но мягкого, чуть голубоватого света от нее практически не было видно – всюду был красный цвет смерти. Неумолимой и скорой смерти. Все члены команды разошлись по своим углам. Барет уехал повидаться с Марлин. Юффи, наверное, отправилась к себе на родину. Ред решил посидеть напоследок около каменной статуи отца. Все были заняты своими делами. И никто из них не был обязан приходить на этот утес, где все окончательно и решиться – будет ли надежда на спасение. Или нет. У Винсента не было детей, друзей, просто знакомых. Любимой женщины тоже не было. Зато у него было одиночество. Липкое, словно бездонное озеро смолы, холодное, словно арктический лед, одиночество. Винсент любил это странноватое чувство, вызывающее панический страх. Ему нравилось ощущать сначала страшную горесть, а за ней бесконечную смиренность. Он был заворожен всеми оттенками и переливами той душевной пустоты, которую испытывал в ночи, полные сверкающих звезд. Он медленно сходил с ума от мучительного удовольствия, вызванного страшной агонией любви, которую испытывают к давно ушедшему человеку. Искал ли он покоя? Пытался ли спастись, убегая от прошлого? Теперь уже нет. Все встало на свои места. И пусть он застрял где-то между сегодня и вчера. Но он нашел свое место. Холодный ветер развивал рваные полы плаща, превращая их в иллюзорные крылья фантастического демона. Жестяная рука подыгрывала своим полязгиванием буйству стихии. А из горла вырывался поток нот. Винсент тихо напевал старую песню из своего прошлого. И смотрел на неспокойное море, чьи воды омывали острые клыки утеса, где он расположился. Оставалось всего несколько часов до рассвета. Несколько часов до нового и быть может последнего дня. Бывший турк не знал, станет ли легче Клауду от его возврата. Он и не знал, придут ли остальные. Но был уверен, что его место тут – на грани жизни и смерти. Ведь когда ты одинок – нечего терять.
И в этой таблице я между бором и литием, я не живу, я слежу за собственной жизни развитием..(с)
"Винсент любил это странноватое чувство, вызывающее панический страх" - вот с этим бы я не согласилась. навряд ли Винсент думает об одиночестве, как о паническом страхе, это его естественное состояние.
Последняя ночь
Заказчик
Смущенный автор