«Они говорили: у тебя глаза, как у отца…» Длинные волосы, загорелая кожа, сеть едва заметных морщин вокруг глаз. Лицо мертвого человека. Он без выражения смотрит с монитора на сына. И на заваленный бумагами стол. И на свою бывшую ассистентку. И на все вокруг. Отчего-то Винсенту во взгляде фотографии мерещится упрек. В который раз он пытается переубедить ее, но у него снова ничего не выходит. Возможно, у него и не получится. В который раз он спорит с ней, но она не слышит его. Возможно, и не услышит. Он привык стрелять без промаха, но, кажется, сегодня все выходит наоборот. После сегодня обязательно придет завтра, и Винсент видит, каким оно будет: прежняя работа, натянутые приветствия, торопливый перестук отдаляющихся шагов, опущенные взгляды, ссоры, необдуманные действия, миллионы часов вымученного молчания до возвращения в Мидгар, до ненужных встреч, до эксперимента, до свадьбы, до смерти – и вечное ощущение, что еще можно было что-то исправить. В этом завтра у них не будет ничего общего, кроме вины, и Лукреция больше не улыбнется ему. Никогда снова. «Но разве ради этого он спас ее? Ради этого?» Фотография отца смотрит с грустной усмешкой. - Он сделал это не для того, чтобы ты всю жизнь винила себя, - говорит Винсент. Возможно, уже в сотый раз за последние полчаса. Возможно, это последний раз. Не для слов – вообще. - Он умер из-за меня, - в сотый раз говорит Лукреция, и ее голос дрожит. Дрожит ледяная стена, которую полчаса назад они построили друг меж другом. И Винсент понимает, что у него есть всего несколько минут, чтобы одним выстрелом разнести эту стену на куски, пока она не стала каменной. Без промаха. - Он не винит тебя. И я не виню тебя. «Он хотел, чтобы ты жила». В ее взгляде – непонимание, в ее взгляде – отчаяние, в ее взгляде – надежда. - Как ты можешь говорить это, зная, что я сделала? Это ведь я… «…Что ты зачем-то обвинила себя в смерти человека, которому я должен сказать спасибо». Монитор, отсчитав положенное время, гаснет. - Никогда больше не говори, что ты убила его, - в его голосе – сталь. Она кладет свою руку на руку Винсента, и счет переходит на секунды. - Но это была моя ошибка. Прости… В ее взгляде – решимость, но поздно – он решил раньше. За секунду до того, как Лукреция поднимется и уйдет, он сжимает ее ладонь – с той же поспешностью, с какой сжимает рукоять только что выхваченного из кобуры пистолета. - Для меня это неважно, я все равно тебя люблю. В ее глазах – растерянность, нерешительность, удивление. В ее глазах – тающий лед. Возможно, ему никогда до этого не хотелось обнять ее так, как сейчас. Но он знает, что уже не позволит ей никуда уйти. И Лукреция не отпускает его руки. Возможно, они выживут.
-
-
03.07.2011 в 06:11АУ, 443 слова.
«Они говорили: у тебя глаза, как у отца…»
Длинные волосы, загорелая кожа, сеть едва заметных морщин вокруг глаз.
Лицо мертвого человека. Он без выражения смотрит с монитора на сына. И на заваленный бумагами стол. И на свою бывшую ассистентку. И на все вокруг.
Отчего-то Винсенту во взгляде фотографии мерещится упрек.
В который раз он пытается переубедить ее, но у него снова ничего не выходит. Возможно, у него и не получится.
В который раз он спорит с ней, но она не слышит его. Возможно, и не услышит.
Он привык стрелять без промаха, но, кажется, сегодня все выходит наоборот. После сегодня обязательно придет завтра, и Винсент видит, каким оно будет: прежняя работа, натянутые приветствия, торопливый перестук отдаляющихся шагов, опущенные взгляды, ссоры, необдуманные действия, миллионы часов вымученного молчания до возвращения в Мидгар, до ненужных встреч, до эксперимента, до свадьбы, до смерти – и вечное ощущение, что еще можно было что-то исправить. В этом завтра у них не будет ничего общего, кроме вины, и Лукреция больше не улыбнется ему. Никогда снова.
«Но разве ради этого он спас ее? Ради этого?»
Фотография отца смотрит с грустной усмешкой.
- Он сделал это не для того, чтобы ты всю жизнь винила себя, - говорит Винсент. Возможно, уже в сотый раз за последние полчаса. Возможно, это последний раз. Не для слов – вообще.
- Он умер из-за меня, - в сотый раз говорит Лукреция, и ее голос дрожит.
Дрожит ледяная стена, которую полчаса назад они построили друг меж другом. И Винсент понимает, что у него есть всего несколько минут, чтобы одним выстрелом разнести эту стену на куски, пока она не стала каменной.
Без промаха.
- Он не винит тебя. И я не виню тебя.
«Он хотел, чтобы ты жила».
В ее взгляде – непонимание, в ее взгляде – отчаяние, в ее взгляде – надежда.
- Как ты можешь говорить это, зная, что я сделала? Это ведь я…
«…Что ты зачем-то обвинила себя в смерти человека, которому я должен сказать спасибо».
Монитор, отсчитав положенное время, гаснет.
- Никогда больше не говори, что ты убила его, - в его голосе – сталь.
Она кладет свою руку на руку Винсента, и счет переходит на секунды.
- Но это была моя ошибка. Прости…
В ее взгляде – решимость, но поздно – он решил раньше. За секунду до того, как Лукреция поднимется и уйдет, он сжимает ее ладонь – с той же поспешностью, с какой сжимает рукоять только что выхваченного из кобуры пистолета.
- Для меня это неважно, я все равно тебя люблю.
В ее глазах – растерянность, нерешительность, удивление. В ее глазах – тающий лед. Возможно, ему никогда до этого не хотелось обнять ее так, как сейчас. Но он знает, что уже не позволит ей никуда уйти. И Лукреция не отпускает его руки.
Возможно, они выживут.
-
-
03.07.2011 в 10:32-
-
03.07.2011 в 13:20-
-
03.07.2011 в 14:54думаю, теперь слово за заказчиком.
автор
-
-
04.07.2011 в 01:34Автор, спасибо.
-
-
04.07.2011 в 12:43вам спасибо за отзыв.
автор
-
-
09.07.2011 в 19:27Мне, как всегда, нравится как ты пишешь
-
-
10.07.2011 в 06:04автор
-
-
24.09.2012 в 16:10-
-
24.09.2012 в 16:15автор все еще здесь
-
-
25.09.2012 в 19:29-
-
25.09.2012 в 19:30-
-
26.09.2012 в 02:35могу открыться вам в приват, там обсудим
автор
-
-
26.09.2012 в 13:48